Так звали маленькую рыжую девочку. Всю в веснушках, и с двумя смешными косичками, всегда торчавшими в разные стороны. Мы познакомились с ней, когда я сидел на скамейке, возле качелей. Напротив меня на качельную доску запрыгнул большой, взъерошенный серый кот.
Девочка пробегала мимо, но вдруг остановилась. Она осторожно села на противоположную сторону доски от кота, и тихонько мяукнула тому. Потом она представилась — Манечка. Так мы и познакомились. Я рассказывал ей смешные и волшебные сказки. Она смеялась, и всё время пододвигалась поближе к объекту своего внимания.
А кот и не возражал. Так что, вскоре она сидела в обнимку с ним, время от времени целовала его в грязную мордочку, и её глаза светились абсолютным счастьем. Любовь с первого взгляда, ну что тут поделаешь. Шли дни и недели, и Манечка приняла решение, что Буне, так она назвала его, пришло время переселиться к ней.
Короче говоря, после пятого отказа, Манечка пришла вся в слезах и сообщив мне о своём горе, и опять посадив кота в большую хозяйственную сумку, куда-то пошла. Я думал, на следующий заход просьб о совместном проживании с котом.
А через часов пять в двери позвонили. На пороге стояла полиция и толпа возмущённо орущих соседей.
Вы видели её последним?— спросил полицейский. Кого?— растерянно поинтересовался я. Дочку мою, дочку!— закричала соседка. Что ты с ней сделал?! Куда дел?!
Челюсть у меня, как вы понимаете отвалилась, и я поинтересовался, что собственно говоря случилось, и тогда полицейский объяснил мне, что девочка больше не вернулась домой, и вся полиция города поднята по тревоге.
А соседи, накручиваемые отчаянными криками соседки, уже вещали в мою сторону всякие нехорошие вещи. Но тут меня прорвало, знаете ли. Я вообще то человек спокойный, если не сказать больше, но тут...
Сам не знаю почему, я вдруг подошел вплотную к заламывающей руки мамаше, и обвиняющей меня во всех грехах, и заорал ей прямо в лицо:
Ты дура! Ты же дура конченная!! Ты собственной дочке пять раз отказала взять домой одного кота, а теперь обвиняешь меня в её пропаже? Дура, дура, дура, дура!!!
Соседи, не слышавшие никогда от меня криков, замерли с открытыми ртами, и постепенно приходя в себя, и закрывая опустившиеся челюсти стали переводить взгляды с меня на соседку.
А почему, собственно говоря отказали?— поинтересовался полицейский и начал что-то строчить в блокноте. Мамаша опять зарыдала и бросилась к себе в квартиру. Соседи помчались следом за ней, а я, дёрнув за руку полицейского попросил его задержаться. Я кажется знаю, где может быть Манечка.
И я рассказал ему о небольшой и очень красивой полянке, находящейся за городом в паре минут от конечной остановки пятого троллейбуса. Я рассказывал Манечке сказки об этой полянке. Полицейский посмотрел на меня внимательно и с сомнением, но взял рацию и выйдя из квартиры стал о чем-то переговариваться с другими.
Короче говоря, через пару часов девочку привезли домой. Шествие выглядело таким образом. Впереди гордо шествовала Манечка. За ней шел один полицейский, и нёс на руках серого кота Буню, который совершенно спокойно сидел, и только оглядывался по сторонам. После него шел ещё один, и нёс в руках большое махровое полотенце с всяческими яствами внутри. Замыкали шествие всё те же соседи, радостно галдевшие и прорвавшиеся к соседке, не смотря на приказ полиции остаться снаружи.
Манечка задорно подмигнула мне и поздоровалась. У меня отлегло от сердца и я, закрыв дверь пошел обедать. А на следующий день на пороге моей квартиры стоял манечкин папа, огромного роста и весом килограмм так сто двадцать. Ну всё, подумал я, мысленно попрощавшись с жизнью или минимум с десятком рёбер, наблюдая за его насупленной физиономией.
Но он как-то мялся мялся, и вдруг покраснев как восемнадцатилетняя девушка, вытащил из-за спины литровую бутылку коньяку и смутившись сказал мне — Вот.
Ну тогда проходи, чего же ты стоишь?— ответил я и мы сели за обеденный стол. А минут через десять, когда горячее тепло от напитка разошлось по нашил душам, он пожаловался мне, что очень расстроен, и не знает, как искупить вину перед дочкой. Это ведь я, а не ты должен был рассказывать ей сказки и настоять, чтобы жена взяла кота — сказал он.
Ничего — ответил я, самое главное, чтобы сейчас ты был на месте. Покажи ей, что ты готов быть её товарищем и защитником. Это ведь так важно. Короче, посидели мы знатно, и извинившись за жену, он ушёл домой.
А на следующий день я опять сидел на скамейке и разглядывал голубей. Манечка подошла и сказала – привет Олег. Она больше не говорила «дядя» и не смущалась. Она смотрела мне прямо в глаза. Что-то изменилось.
А знаешь, я ведь их всех видела — продолжала она. Кого?— переспросил я с удивлением. Как кого?— ответила она, всех о ком ты рассказывал. И двух ангелов, которые спорили о чем то, и волшебных животных, и ушедших в другой мир котов, и даже видела тех, кого ты пропустил. Я заинтересованно посмотрел на неё.
Маленькие человечки с прозрачными крылышками. Они перелетали с цветка на цветок, и весело танцевали в воздухе.
Я недоверчиво заглянул ей в глаза. Из манечкиных голубых детских глазок, на меня вдруг взглянул совершенно взрослый человек. Он смотрел внимательно, и на самом дне сознания я видел роящиеся миры и переливающиеся звёзды.
Манечка вдруг обняла меня за шею, и побежала, а я смотрел ей вслед. Нашего полку прибыло, не знаю, правильно ли я сделал, что показал ей другой мир. Но уверен совершенно точно, что теперь она никогда не пройдёт мимо больного щенка и голодного котёнка. А это, знаете ли, очень много.
Села на скамейку восьмилетняя девочка, а встал взрослый человек. Да, теперь ей придётся до конца своей жизни пропускать через свою душу всю боль пушистых и пернатых, все их страдания, всю надежду и всю радость. Она будет человеком, который смотрит на наш мир другими глазами.
Она будет хорошим человеком. Настоящим человеком. Человеком с большой душой, а это я вам скажу, дороже любых денег.
Иди, Манечка. Иди. И дай тебе Бог...
Олег Бондаренко
